Предсказать, как пойдет эволюция людей, невозможно
Все мы знаем, как выглядели неандертальцы: выступающие надбровные дуги, толстый нос, вытянутый череп, мощная костная структура и, вероятно, рыжие волосы и веснушчатая кожа. Возможно, вы искоса посматриваете на рыжих, когда встречаете в метро, а может и нет. Но вы наверняка захотели бы пристально взглянуть на охотников-собирателей, которые жили в Европе 7-8 тысяч лет назад, ДНК которых ученые в настоящее время анализируют.
У них была темная кожа и, что весьма вероятно, ярко-голубые глаза. Это сочетание практически исчезло в древней Европе — ему на смену пришли светлокожие и кареглазые фермеры, которые вышли из Средней Азии за несколько сотен лет и которые, собственно, были похожи на современное население юга Европы.
Эти первые фермеры, которые жить не могли без молока, обладали геном невосприимчивости к лактозе, которого не было у старого населения охотников-собирателей. Они ели намного меньше мяса и намного больше крахмала, чем мясоеды-европейцы, и полагались на молоко и солнечный свет как источники витамина D — отсюда и светлая кожа. Что касается темнокожих и голубоглазых людей, они исчезли в Европе, поскольку их генетически постепенно вытеснили вторженцы.
Так выглядит рассказ о быстрой человеческой эволюции. Новые принципы жизни — выращивание сельскохозяйственных культур и скотоводство вместо охоты — привели к быстрому расширению генов, которые воспользовались этими культурными приспособлениями. Древняя темная кожа, вероятно, унаследованная от наших общих предков из Африки, могла быть недостатком, если бы большая часть калорий поступала из культивированного зерна, а не мяса диких животных, богатого витамином D. Голубые глаза, впрочем, остались, хотя форма гена глаз синего цвета является рецессивной и легко заменяется карими глазами. Поэтому по истечении определенного времени — сложно сказать, какого — древние европейцы стали выглядеть иначе. Был также впрыск восточно-азиатских генов от людей, имеющих сходство с современными чукчами и другими коренными сибирскими группами, тесно родственными с коренными американцами. Древняя Европа стала плавильной печью, но определенные аллели — светлой кожи и карих глаз — стали доминировать, когда образ жизни охотников-собирателей изменился в связи с переходом к фермерству и сельскому хозяйству.
Мы представляем эволюцию, описанную Чарльзом Дарвином в 1859 году, как медленный танец: природа выбирает лучше всего приспособленные организмы для воспроизводства, размножения и выживания в определенной экосистеме. Поскольку организмы адаптируются к меняющимся экологическим условиям в течение тысяч лет, процветают лучше всего приспособленные к конкретной среде организмы, что позволяет виду развиваться и распространяться. Этот процесс известен как естественный отбор: лучше всего приспособленные к своей среде организмы передадут больше генов следующему поколению, нежели менее приспособленные подвиды (того же вида).
Постоянное изменение, которое мы видим в окаменевшей летописи, занимает больше времени. Достаточно взглянуть на траекторию копытного Hyracotherium, лесного млекопитающего размером с собаку, которое постепенно потеряло боковые пальцы (четыре на передних лапах и три на задних), а центральный удлинился. Потребовалось 55 миллионов лет, чтобы животное эволюционировало в гигантскую лошадь, которая нам всем хорошо известна.
Иногда эволюция движется быстро. Как показали биологи Питер и Розмари Грант из Принстонского университета, маленькие клювы могут превращаться в большие всего за одно поколение, в зависимости от условий климата и типа пищи, который можно найти на суровых островах. Птицы с небольшим клювом могут вымереть, а с большим — выжить, по крайней мере на некоторое время. Но эти быстрые изменения не всегда остаются навсегда. Большая часть подобных изменений откатывается обратно, снова и снова. Изменения растительности могут означать, что большие клювы станут неудобными. Этот процесс смещения — небольших изменений, протекающих в течение коротких промежутков времени, — называется микроэволюцией.
Эволюционные биологи Дэвид Лати и Пол Эвальд утверждают, что нет ничего исключительного в быстрой эволюции. Быстрое изменение, временное или нет, просто отражает интенсивность отбора, усиленное воздействие «враждебных сил природы» по Дарвину, включая хищничество, тепло, холод, паразитов. Сложные времена означают вымирание для некоторых видов — и быструю эволюцию для других. Но чтобы включить быструю эволюцию, должно быть достаточно генетических вариаций в генном пуле, чтобы естественному отбору было из чего выбирать. Как в случае быстрой замены охотников-собирателей фермерами в древней Европе. Светлокожие гены превзошли темнокожие гены, потому что лучше подходили для жизни в Европе и нового уклада жизни.
Лати добавляет, что для людей социальный отбор приобретает первостепенное значение: присутствие других враждебных групп и человеческой способности к внутригрупповому сотрудничеству привели к возникновению социальной сложности человека и эволюции человеческого мозга. Мы не знаем, были ли дружеские или враждебные контакты европейскими охотниками и ближневосточными фермерами. Вероятно, в древней Европе были столкновения, равно как и мирные обмены. Мы не можем знать: мы видим только результат, очевидный отказ от одного набора черт в пользу другого, который устоялся в определенной зоне.
Конечно, светлые волосы и светлая кожа стали характеризовать Европу на крайнем севере, среди скандинавского населения; там бледная кожа, вероятно, стала адаптацией к дефициту витамина D. Темная кожа остается полезной адаптацией в жарком солнечном климате. Поскольку климат меняется, возможно, произойдут иные локальные изменения внешнего вида людей, мы пока не знаем.
Человеческая эволюция и силы, которые ею движут, никогда не останавливались. Некоторые люди всегда будут предпочтительнее с точки зрения естественного отбора из-за своих генов, их потомство скорее выживет. В этом суть естественного отбора. Адаптация и эволюция человека продолжается постоянно. Невозможно сказать, что мы развиваемся в определенном направлении — больших голов и хилых конечностей, как часто говорят энтузиасты фантастики. Но на местном уровне адаптация и естественный отбор не прекращают свою работу, подготавливая нас к новым угрозам — новым болезням, изменениям климата, новым социальным взаимодействиям — невидимо и незаметно.